Палладианцы средней полосы
Творческий лейтмотив Сергея Сонина и Елены Самородовой - русская незримая Империя, «секретная Россия» (как её определяют сами художники) Все, что улавливают их внутренний радар и камера, соответствует принципу античной доблести и красоты, унаследованной от Греции Первым, Вторым (византийским), Третьим (царским), Четвертым (советским), и, наконец, Пятым (грядущим) Римом.
Космическая Империя существует вне времени и пространства. Как Медуза Горгона, она предстает не в прямом, а в отраженном виде – в артефактах и симметрии, ландшафтах и эйдосах, мифах и фантазмах.
Артефакты и симметрия. В каждом проекте Товарищества «Свинец и Кобальт» есть «закладной камень» - всамделишный исторический Трофей. Что это будет - античная колонна или березовая кора, неизвестные доселе письма Гоголя, или вещественность Крымской войны, ракетные двигатели, или шнекоболотоход (созданный для обнаружения вернувшихся на Землю космонавтов), римские собаки-молоссы, или черная «Волга» - никогда не известно. Но этот безошибочно выбранный фокус собирает весь свет Империи, прямой и отраженный. Вот этот способ ловли сигналов из Космоса на живую приманку трофея выглядит и новаторским, и традиционным.
В нынешнем проекте - два «трофея»: изъеденный временем массивный фронтон римского Пантеона и фрагменты скульптур животных из Ватиканского музея Пия-Климента, что во дворце Бельведер. Это римские копии с греческих оригиналов, выполненные или составленные из оригинальных частей по заказу папы Пия VI итальянским скульптором Франческо Антонио Францони.
В кадре – максимально приближенный момент «захвата» жертвы, и эта макросъемка - редкий, если не единственный пример фотографирования данных экспонатов. Захваты неумолимы и бесстрастны - красота будто требует жертв с обеих сторон. От неожиданного натурализма и безупречной композиции холодок бежит за ворот – похожий эффект испытываешь от картин Эндрю Уайета или Майкла Кенны, где метафизическая бездна лишь усиливается камерностью подачи. Такие картины – живые модули Космоса.
Ландшафты и эйдосы. Средняя полоса, монотонная, унылая «горизонталь» – излюбленная натура художников. Но вряд ли сыщется лучший плацдарм для развертывания имперского абсолюта. Из сырого подмосковного тумана вдруг материализуются «палладианские схемы» - еловый портик храма Артемиды и березовая Аполлонова колоннада. «Горизонтальный поклон русским архитекторам-палладианцам, прошлым и будущим», - говорят художники. Но не только. Эти выстроенные в реальном ландшафте «елки-палки» остро источают «дым Отечества», дают почувствовать Империю как интимное, усадебное, дачное. И, безусловно, партизанское – учитывая секреты русских побед. Не случайно проект мемориала белорусским партизанам - в виде классической колоннады в лесу – придумал советский архитектор-палладианец Леонид Павлов. Да и сам Палладио взял псевдоним от греческого «палладион» - так называлась статуя богини Афины, которая, по преданию, упала с неба и защитила город от врагов. Что уж говорить о России: средняя полоса – место вечной битвы за Вертикаль.
Мифы и фантазмы. «Ловчий фрагмент» - охотничья «многоходовка», сложная, не лишенная юмора, мистерия, где к еловым и березовым палладианским силкам ведет тайная тропа оборотней. Пока не нашли друг друга божественные охотники – Артемида и Аполлон - они скрываются в образах медведицы и волка, белокурой девы и космонавта. Артемида предается дикой охоте в сопровождении римских молоссов. Аполлон проводит секретную инспекцию по Средней полосе Континента, находя кратковременный отдых в березовой колоннаде, и возвращается обратно на Небесный Парнас, где только и возможен беспристрастный «разбор полёта». Криптограмма - печать с Пятилапым волком скрепит выводы небесного конклава о Пятом Риме. И это все – не считая зрителя – охотника до интерпретаций!
Все проекты товарищества «Свинец и Кобальт» проходят под знаком «крипто». Скромные функционеры «Комитета Аполлона» ловят сигналы Империи там, где они менее всего слышны. Но приборы точны, и потому результат выразителен и прост. Когда видишь, как пылает в чистом поле еловый портик, Герострат на ум не идет. А вспоминается Наполеон. «Voilà de fières murailles!» («Это гордые стены!»), - воскликнул он при виде горящего Кремля.
Юлиана Бачманова